Кстати, на счёт "западенцев". Был такой испанец, акварелист Гиллермо Фреск.
Помню, даже "копировал" его работы...

В. Денисов

В. Богаткин

В. Богаткин

А. Кокорин. Таруса. Март. 1977

Б. Маркевич

Quote (Marti)

такие замечательные акварелисты - Кокорин, Богаткин. Маркевич, опять же, Денисов, Волков...кто за них помнит...
Даже Конашевича тут ни кто не вспомнил:(
Умываюся мужскими слезами

Кокорин не забыт... хорошо представлен в нете благодаря иллюстрациям к сказкам... <br /> Техника интересная, многие великие так рисовали..., хотя министр-администратор не одобряет.

Богаткин, судя по открыткам, великолепен: Спешу поделиться
Несколько серий открыток Владимира Валерьяновича можно посмотреть на хорошем ресурсе:
http://otkritka-reprodukzija.blogspot.com/2008/03/blog-post_07.html

Рисунками Маркевича всегда восхищался, даже не зная его фамилию.

Натюрморты на любителя (как акварели).

Не думаю. Если В. Денисов в 1985 был уже заслуженным, то вряд ли в России в 25 лет давали такое.

Байкеру спасибо за патриотизм, а также автору замечательного ресурса об открытках и его деду - "В данном блоге размещена коллекция открыток с репродукциями картин, которую собрал мой дед. В коллекцию входят открытки с произведениями сотен российских и зарубежных художников..."
я здесь ни при чем

Добавлено (2010-11-09, 4:32 Am)
---------------------------------------------
Отдельно про натюрморты Бориса Маркевича
Акварелизма в этих акварелях может и мало..
Но впечатляют

Повелось считать, что изобразительное искусство советского времени кануло в Лету под собственной тяжестью. ....
...... Это длинное вступление можно было бы предпослать к очеркам о целом ряде художников. Годится оно и для Бориса Анисимовича Маркевича, скончавшегося четыре года назад. Он был известным иллюстратором (если только в отношении иллюстраторов вообще применимо слово “известность”), оформлял книги Блока, Хемингуэя, Булгакова, Зощенко. Оформлял хорошо – то есть не просто добротно, а синкретично, находя для каждого текста свои изобразительные аналогии. Но речь сейчас не о книжных иллюстрациях. Настоящей страстью и лейтмотивом всей жизни Бориса Анисимовича стала акварельная живопись. И вот догадайтесь: если книжная графика требует от художника привязки к сюжету и писательской интонации, то уж в работах “для себя” он захочет, наверное, раскрепоститься и дать волю фантазии? Ан нет, это не случай Маркевича. Наоборот, он намеренно “приковал” себя к натурным впечатлениям и уверял всех, что изобразительные фантазии навевают на него глубочайшую скуку. Вряд ли тут имело место хоть какое-то кокетство. В его словах на эту тему звучит почти программная убежденность: “Предпочитаю писать простые, привычные предметы и потому, что люблю, и для того, чтобы не отвлекаться на привыкание к новому, сложному, незнакомому. Я всегда убежден, что с наибольшей полнотой художнику позволяет выразиться жесткое самоограничение. Попытка объять необъятное в творчестве особенно гибельна”.

Не правда ли, как не похоже на романтический идеал художника, который будто бы обязан открывать новые миры и постоянно экспериментировать. Многие так и поступали. Весь ХХ век оказался пронизан идеологией новаторства. Непривычное – значит гениальное. Эта формула въелась в сознание даже тех, кто искусством в принципе не интересуется. И не нужно обладать великими логическими способностями, чтобы сделать обратный вывод: обыкновенное – значит бездарное. Звучит как предупреждение. Берегись, художник, обходи все простое и ординарное за километр, иначе заклеймен будешь званием человека без воображения и творческого порыва... И вдруг такое чистосердечное признание: “Я и в интерьере, и в пейзаже выбираю “натюрмортные” мотивы и, как слепец, боюсь оторваться от предмета”. Ужас какой! Жил, правда, в Италии десятки лет назад не менее странный художник, который тоже все рисовал с натуры бутылки да раковины. В конце концов признали его великим. Но Джорджо Моранди проходил все-таки по метафизическому ведомству. Заподозрили в его работах глубокие космические идеи и отвели им соответствующую нишу. А здесь и зацепиться не за что. Неужто обыкновенный реализм?

Ручка из прошлого века. 1999.

Может, и реализм. В том смысле, что ничего не высосано из пальца. И вообще, слово как слово – что так шарахаться? Однако если Маркевич и реалист, то уж никак не копировщик реальности. Это ощущается во всех его работах, но особенно в тех, что появлялись на протяжении последних полутора десятков лет его жизни. Чаще всего там виден пустой (вернее, как бы пустой) фон – и предмет, иногда еле различимый. Что угодно: склянка, цветок, спичечный коробок или даже капелька воды. Все, как жизни, – и одновременно совсем не так. Ибо не отводится столь незначащим объектам такого окружающего пространства, никогда им не удостоится в быту подобного сверх-внимания. Маркевич наделяет повседневные мелочи свойствами драгоценностей. Зачем? Вероятно, чтобы подчеркнуть: нет на свете ничего, что не достойно было бы собственного подиума. И наша шкала важностей – не более чем условность. Значит, все-таки метафизика? А это уж зрителю решать. Здесь ведь вот какое дело: если в работе нет ничего другого, кроме метафизики, тогда и думать нечего, есть она или отсутствует. А коли метафизику требуется находить самому (или не требуется, что тоже возможно) – тогда уж и поразмышлять не грех. Во всяком случае, автор к подобной неоднозначности приходит через профессию, через свойства изображения, а не путем декларирования намерений. Проще говоря, не спекулирует. Чем, разумеется, часть публики от себя отваживает – но неизвестно, всегда ли надо жалеть о недостаточной массовости...

Натюрморт со спичками. 1998.

Такой вот “советский художник” Борис Маркевич. Между прочим, председатель Всесоюзной акварельной комиссии – была такая малопонятная и малозначительная должность. Легко догадаться, что не борец с режимом. Человек, ограничивший свою фантазию гораздо сильнее, чем могла бы сделать любая цензура. То ли метафизик, то ли нет. Не думал о славе, но был ее достоин. В посмертных наградных списках сегодня не значится. Все-таки ловко у нас получается: борясь за расширение знаний, всякий раз пропускаем очевидное. А потом уже и не разглядеть за давностью лет.

Опубликовано в журнале:
«Новая Юность» 2007, №4(79)

Дмитрий Смолев
Человек без ниши

Это был русский писатель и философ, мученик режима джугашвили.. трагическая фигура..