(в начало)

(к предыдущей части)

…Отдельно стоит упомянуть французский «ARTRUSSE». Больших денег он не принёс, но оказался «этапным»...

Мадам Натали (так звали галерейщицу), определяла художникам «основные» направления, исходя из индивидуальных возможностей каждого и конъюнктуры рынка.  По этим направлениям  предполагалось создание «серий»(15-20) работ. Мне выпали «буффоны», «малые голландцы» и животные.

Над серией «буффонов» было работать интересно, хотя и затратратно по времени. И дело не в технике исполнения. «Жанр» подразумевал создание собственных графических образов и осмысленных сюжетов. Серия получилась не очень «ровной» во всех отношениях, но 4-5 листов из неё представляли бы интерес и сейчас. Фотографий практически не осталось.

(картинки кликабельны)

"Шутники". 45х65, 1996. Эту картинку во Францию не взяли, думаю, из-за скользкого сюжета.

«Малых голландцев», естественно, переложил на акварель. Работал «по-сырому», практически «а-прим». «Белое» выполнял в обходку по полупросохшему листу. Повторное смачивание поверхности не применял.  Во первых, это была самоцель, а во вторых, сочетание качеств той бумаги и плотности наносимых слоёв краски просто не позволили бы это сделать. Краска активно смывалась даже при очень аккуратном повторном смачивании листа. Азарта добаляла и «навороченность» сюжетов. Не смотря на максимальное количество заготовленных замесов и продуманную заранее «режиссуру», времени подсыхания листа было в обрез. После каждого такой  акварельки, было трудно разогнуться. Размеры не позволяли писать сидя.

Остался каталог с маленькими фотографиями двух картин. (увеличил, на сколько возможно):

70х52, 1996. (Ян Ван Хейсум)

64х44, 1996. (Ян Ван Хейсум)

Со «зверьём» было проще. Был неплохой «английский» задел. Рисовал всё, от мышей до слонов. Кошки то же присутствовали, в основном, породистые. Именно «кошачьей теме» я обязан появлением своей ныне существующей подписи. Разработал её, изначально, как визуальную замену иероглифов для первых, «китаизированных» кото-картинок.

"Клякса". 30х40, вариант 1994-го года. Один из первых моих "английских котов"

 Однажды позвонила мадам Натали и спросила, не могу ли я делать «крышных кошек» (дворовых, по-нашему). На кресле валялся Монька, хоть и упитанный, но вполне «дворянской» наружности…

  40х40, 1999. Этюд с натуры без предварительного рисунка

Так зародилась будущая серия «Мой кот Моня». До Франции, большей частью, она не дошла, по причине «исчезновения» мадам Натали. Что, впрочем, меня не огорчило. Последние работы серии стали достижениями в личной акварельной технике «по-сырому».

Одна из первых работ серии. Вариант 1998-го года

Настало время рассказать об одном немаловажном событии, которое окончательно привело меня в ряды художников. «Улица» и «проекты» превратились в рутину. "Уличный статус" угнетал всё больше, вступая в конфликт с выросшими творческими возможностями и амбициями. Необходима была формальная легализация.

Мой приятель Юра («мухинец» по образованию) решил поступать в Союз Художников (тогда уже России) и предложил составить ему компанию.

В уставе СХ чёрным по белому было написано, что членом Союза может быть человек, имеющий среднее или высшее художественное образование.

Диплом политеха здесь явно не подходил. И потом, недалеки были те времена, когда «с акварелькой» «заворачивали» сразу, без особых разговоров. Но послабления в приёме, которые случились после перестройки, давали некоторую надежду.

Был конец 1997-го года. Посещение предварительного тура по секции графики  завершилось неоднозначно. Из того вороха разнообразия, которое я выложил по своему усмотрению, нехотя выбрали пару листов и спросили: «А ещё есть?». Стал выкладывать резерв. Случилась заминка, и меня забыли спросить про «образование». Среди резервных работ оказались «Бычки», которые, неожиданно, произвели впечатление на комиссию.

"Бычки". 39х63, 1996. Про эту акварель стоит рассказать отдельно. Как то, в вечеру, захотелось пива. Жена сказала в шутку, мол, обойдёшся.
"А если "шедевр" напишу?"
"Тогда ладно"
Заготовка у меня была с маленькой фотографии, но возникли идеи по интерпретации атмосферы и техническому исполнению. Когда "верх" акварели получился, я обрадовался на столько, что испортил "низ". Впрочем, каюсь, исполнение отражения продумал плохо.
Тем не менее, работа вышла обаятельной и мы с женой пива всё же попили.
Надо сказать, что уменьшенные "повторы" этой акварели, пользовались большой популярностью среди покупателей в Англии...
По причинам сомнительности происхождения сюжета и испорченного отражения, не хотел показывать "Бычков" комиссии.

"Озерки". 41х64, 1996

Кто-то сказал:

«А есть ещё штук двадцать таких вот, «живых» акварелей?».

Соврал, что есть. Мне любезно разрешили повторить попытку на следующем заседании. Хорошо, хоть сразу не «отшили», что на этом этапе часто случается.

На всё, про всё была неделя, за которую и «напаял» двенадцать таких вот, «живых» акварелей. Понятно, не с «натуры». Поговаривали, что у меня и с фотографий работы получаются не «мертвыми». Акварели датировал 1996-м годом, что бы избежать вопросов по поводу их происхождения.

"Табун". 30х55, 1997.

"Городской мотив". 45х65, 1997

 В назначенный срок снова пришёл на отбор. Не смотря на ясность мысли и отсутствие страха, руки вдруг затряслись так, что с трудом расстегнул папку. Выкладывал акварели по одной, сознавая, что их количество меньше требуемой квоты. Слава богу, что не забыли моего первого показа. Когда в запасе оставалось всего две-три, раздался возглас:

«Ну вот, другое дело! Допускаем вас к прохождению "утверждения на секции"»

Записали фамилию. Про образование всё же спросили. Ответил кратко: «Л П И имени Калинина». Хорошо, что уточнять не стали. Возможно, из-за буквы «П». Мало ли всяких «Педагогических» или «Полиграфических» институтов, а там то же есть художественные факультеты. А может, и мимо ушей пропустили. В любом случае, я надеялся, что далее, этот вопрос больше поднимать не будут, раз сразу прокатило.

Теперь можно было подавать документы...

(продолжение)