(в начало)


(картинки кликабельны)

П.3. Благовещенский мост.


Б., акв., 46х76, 2009.

Данный лист - наследник работы «Николаевский мост», которой я начинал самые «длинные» серии панорам, повинуясь правилу последовательного «обхода» города. Первый мост по Большой Неве, со стороны Финского залива. В октябре 17-го, рядом с ним стояла «Аврора», а ныне, по лету, теснятся огромные «круизники», по сравнению с которыми, город начинает казаться карликовым. Надо бы, как ни будь, освоить и эту тему.

Когда Петербург был Ленинградом, мост назывался мостом Лейтенанта Шмидта. До этого он был «Николаевским», а ещё до этого – «Благовещенским». Ныне, ему вернули первоначальное имя. Недавно мост подвергся реконструкции, и я подумал, что самое время «обновить» мотив. Ехать смотреть, какой он сейчас, понятно, лень, я залез в интернет, и скомпилировал пару фоток. Раньше бы пришлось туда тащится, зарисовывать, фотографировать... Впрочем, позже оказалось, что мост выглядит совсем не так. Уж лучше бы сам съездил)

Интересное свойство человеческого глаза – одновременно сочетать панорамность и «zoom», чего не даёт фотоаппарат. Не смотря на удалённость Исаакия от набережной Крузенштерна, и, вследствие этого, масштабные противопоставления, собор остаётся быть огромным для взора.

Жертвой «крупноплановости» пали высокое небо и простор места, которые, обычно, сопровождали данный мотив. В целях достижения большей плотности красочного слоя и передачи «барашков» волн, воду писал «сухарём».



П.4. Дворцовый мост летом.

 
Б., акв., 46х76, 2009.

Этот мотив имеет относительно недавнюю историю, и родился после очередной прогулки на катере по Неве. Устоявшегося названия не имеет, относясь к разрядам «Дворцовый мост» и «Нева. Лето». По ощущениям, данный вариант – самый удачный.

«Теснить» композицию, по сравнению с предыдущими листами, мне не хотелось и мотив случился более «панорамистым»

Интересна была задача воплощения солнечной погоды в выбранной гамме. «Воронежская», с добавкой «нейтрально-чёрной», положенные тонким слоем,  дали ту самую необходимую «холодность», свойственную голубому небу. Ослабление тона  и введение охры по линии горизонта, подчеркнули эффект. Приятно обрадовала, обычно микшированная, работа пространств под пролётами моста, выявленная с помощю  кораблей. Архитектура, перекрытая тонким слоем охры, лишилась «белого», ушёл момент сравнения пятен, и корпуса кораблей  значительно выявились.
Вода здесь – градиент от цвета неба, до более тёплой сепии, с последующими перекрытиями полусухими мазками.




П.5. Дворцовая набережная («Весна близко»).


Б., акв., 46х76, 2009.
 
В отличие от, например,  двух первых листов серии, сочинённых на основании разных вариантов и опыта,  эта работа имеет реальную основу запомнившейся семейной прогулки четырнадцатилетней давности. Был март, и первый вариант получил название «Весна близко», которое надолго «прилипло» к данному мотиву.

В панорамах, выбор расположения линии горизонта, весьма влияет на общий эмоциональный строй работы. Формальное композиционное правило, гласит:
«линия горизонта не должна быть по середине листа». В данном мотиве, мне всегда хочется балансировать на грани фола.

Сложившееся исполнение имеет зажато-попсовый вид, хотя, помню, был один удачный вариант в «вольном» стиле.
Вот и здесь я пустился «во все тяжкие». Исполнение затянулось и случилось поэтапное, отчасти из-за трудоемкости, отчасти из-за свалившихся различных внешних «необходимостей». 
Положение усугубилось и тем, что, понадеявшись вместо рисунка на модульные кисти, неприятно проврался в последовательности перспективных пропорций. Что бы скомпенсировать ошибку, пришлось смывать и писать заново: справа – весь дальний флигель дворца, а слева – колонны «старого» Эрмитажа.
Поскольку элементы архитектуры, по погодным условиям, не должны были достигать «открытого белого»*, всё оказалось возможным.

Я уже говорил в другой статье про «эрмитажевские макароны»**. Конечно,  и данный мотив достаточно «заморочный», но по сравнению с видом Эрмитажа*** от Александровского сада со стороны начала Невского, это детский лепет.  Обилие «макарон» и замысловатость фасада, помноженные на перспективу, превратят любого акварелиста в ремесленника. В прочем, мне приходилось выполнять и такие виды, правда, не часто. Надеюсь, что и в этой серии воспроизведу что-либо подобное.

Но самая крамола в П.5. обнаружилась позже, через месяц. Глянул на картинку и чуть не подпрыгнул. Мне, конечно, врать архитектуру дело привычное, однако, в подобных работах, стараюсь соблюсти, хотя бы, формальные её признаки. По крайней мере, в центрах композиций. Этот фасад Дворца «сосчитан» уж лет двадцать назад, поэтому, для меня было большим сюрпризом обнаружить пять колонн над трёхарочным главным входом. Смывать и переписывать это место «на четыре колонны» не стал, по причине сомнительности возможного результата. Увеличенные просветы между колоннами вступят в конфликт с уже сложившимся общим строем фасада. Впрочем, практика показывает, что, если не брать во внимание узкий круг заинтересованных специалистов, никто эти колонны не считал, и считать не будет, если наврано убедительно.

По этому поводу, вспомнился случай.
Как-то, перепал мне заказ, с небольшим гонораром, на изображение петербургского аэропорта. Не летал я уже давненько, толковой картинки под рукой не оказалось, Интернета ещё не было, а тащится на другой конец города, из-за пятидесяти баков, не стал. Почему-то решил, что там шесть стаканов****, и, ничто же сумняшеся, «наваял» картинку. Ощущения подсказывали, что здание растянулось чуть ли не в километр. Заказчик оказался сведущим, и мне пришлось писать по новой. Но, самое интересное, что первую работу купили, в скором времени, другие. Более того, с ней напечатали настенный календарь. В календаре были и другие мои акварели, но, именно её поместили на обложку, да ещё крупным планом. До сих пор не знаю, разобрались там, или нет, в чём подвох.
__________________________________
* цвет незакрашенной поверхности бумаги
**так, в обиходе уличных художников назывались колонны Зимнего дворца.
***часто, название музея «Эрмитаж», автоматически переносится на Зимний дворец, о котором тут и идёт речь. На самом деле, музей «Эрмитаж», это комплекс нескольких зданий, в который теперь входит даже часть здания Главного Штаба.
****легенда гласит, что архитектура здания сложилась во время чаепития, после того, как один из создателей, воткнул перевёрнутый стакан в торт. Так родились пять стеклянных колпаков на крыше аэропорта.



П.6. Вид на Дворцовый мост от пандуса стрелки Васильевского Острова.


Б., акв., 46х76, 2009.

С одинаковым успехом, эту работу можно называть как «Вид на Исаакиевский собор от пандуса стрелки Васильевского острова».
Мда…, незаметно нарисовалось шесть из «тридцати шести видов «Фудзи»». Надо будет следующую работу заложить без него, для разнообразия.

Собственно говоря, этот лист – адаптированная к формату, версия стандартного, более длинного варианта, захватывающего полностью Дворцовый мост и часть Эрмитажа. Адаптация, строилась на компромиссах, чем и объясняется нагловатая компоновка – активная, уже по сути своей, сфера, выдвинута почти на середину по горизонтали листа.
Впрочем, и из этого можно извлечь свои прелести.
Удивительно, но сей мотив, несущий, на мой взгляд, изрядную долю суицидного настроения, пользовался, тем не менее, популярностью.

Надо сказать, что это место, одно из самых посещаемых молодожёнами, чего не избежали и мы с женой. Кстати, тогда был февраль, и такой же серый. Справа, на заснеженном спуске, видны следы свадебных машин…

Работа написана максимально по-сырому, а при доводке атмосферы, имела место и лессировочная составляющая.


П.7. Вид на…, да на всё, что видно.


Б., акв., 46х76, 2009.

Если честно, я даже не помню, было ли название. Тем не менее, изначально, этот мотив оказался этапным, в смысле роста акварельного мастерства, и, прежде всего в исполнении «обходки»*. От белил, и прочей «нечисти», я уже успел отказаться. Сложность заключалась в том, что для полноты передачи освещённости, требовался «открытый белый», в частности, для тонких мачт корабля и флагштока адмиралтейства. Усугублялось это тем, что во время «обходки», надо было сохранить тональные переходы и формы неба. Справился тогда с этим на столько, что Копыловский**, который всю жизнь имел дело с акварелью, с трудом поверил, что это «обходка», хотя и сразу признал, что это не маскинфлюид, не ленивчики, и не казеиновый клей***. Конечно, овчинка не стоила выделки, кто, кроме профессионалов будет вникать в такие вещи. Так что, с моей стороны, это было, всего лишь упрямство акварелиста.

С этим листом я поступил так же, правда, вышло более небрежно, чем тогда.

 Обилие деревьев на Адмиралтейской набережной, которые так возмущали Курёхина****, доставали и меня своей «изобразительной задачей», так что, в те времена, я был готов подписать его петицию. Сейчас к этому вопросу отношусь более спокойно.

Надо сказать, что, как и в П.5, так же «прокололся» с Эрмитажем. Вот что значит потерять практику. Пришлось не только смывать, но и даже выскребать освещённый фасад дворца.
Это меня насторожило, и я начал подумывать о том, что неплохо бы делать предварительные эскизы. Насторожила также повышенная «зажатость» и самокопание в последних трёх листах. Потом махнул рукой, пусть всё, как обычно, идёт естественным путём. В свете 99-ти работ, так даже интереснее.

Однако стало понятным, что мои наполеоновские планы освоить всю серию за два с половиной месяца, эфемерны. В сугубо «рыночных» обстоятельствах, в день, у меня, например, спокойно получалось две весьма сносные панорамы 28х76, или 4 по 17х56. Года два назад, когда «припёрло» с деньгами, за 9 дней «накрасил» 67(18х37) штук.

А сейчас и одной в два дня не вытягиваю. Разленился.

Мало того, что стал сильно притормаживать в работе, так еще навалились выставки, гости, дни рождения и прочая,  полуобязанная ерунда...

_____________________________
*способ акварельного письма, имеющий целью оставить незакрашенными необходимые участки поверхности бумаги.
**художник, один из моих рекомендаторов в СХ. Ныне покойный.
*** Средства, позволяющие искусственным образом сохранять белое при закрашивании поверхности бумаги.
****Известный, в прошлом, питерский музыкант и композитор. Собирал подписи за вырубку деревьев на Адмиралтейской набережной. Ныне покойный.

___________________________________


(продолжение следует...)