Сон в руку

(почти рождественская сказка)

Не знаю как в других профессиях, но у художников, приснившееся г-но точно к деньгам.

Был у нас большой специалист по этому вопросу – Семёныч.

Так вот, просыпается какой-нибудь неумытый вангог, и  сразу за телефон:

- Семёныч, г-но приснилось!

Семёныч уточняет все подробности, и выносит вердикт:

- Ну, это рублей на 300. К завтрему....

Бедолага вздыхал, и шёл досматривать сон, в надежде «наспать»  ещё хотя бы сотку. Точность предсказаний Семёныча всегда поражала. Была ли у него авторская формула перевода приснившегося г-на в денежный эквивалент, не знаю. Основу его предсказаний составляли две базовые зависимости: количество г-на, и степень физического с ним взаимодействия. Зависимости носили примитивный прямо пропорциональный характер, так что это, скорее, эмпирика, опирающаяся на богатый опыт Семёныча. Единственно,  он настаивал, что г-но должно быть всенепременнейше от Homo sapiens, и рассматривать какое ни будь  canis stercorе*, он отказывался напрочь.

Жизнь свободного художника  похожа на тельняшку, часто - рваную.

В середине 2000-х, петрозаводские акварелисты выбили президентский грант под Кижский  пленэр. Ну и меня пригласили с полным пансионом и оплатой проезда. Время тогда случилось безденежно-бездельное, и я, конечно, согласился.  Однако, хорошего долго не бывает, благословенная неделя пролетела, надо было возвращаться.

Петрозаводский поезд прибыл в Петербург совсем рано, и дома я решил доспать недоспанное.  Сплю, и вижу, что иду по вечернему широкому бульвару, кругом раскидистые деревья, а с их веток, мне на плечи и голову, обильно стекает полужидкое говно… Блииин! Тут и Семёныча звать не надобно!!

Проснулся от звонка телефона.  Я бы не взял трубку, слишком рано, и все это знают.  Но, во-первых,  сон знаковый, а во-вторых, так бесцеремонно могла доставать только одна мне известная организация. И в этой организации -  censored censored censored. На чём и сидят. По крайней мере, раньше так было.

- Константин, если мы звоним вам, значит нам, от вас что ни будь  нужно, - раздался голос в трубке. И стал перечислять, чего нужно, и сколько. Перед глазами вновь промелькнул светлый образ Семёныча.

- Когда? – спросил я, зная ответ заранее.

- Вчера, - сказал голос.

Утро для меня – другой мир, в котором я не частый гость.  Как сомнамбула плёлся с папкой по переходам метро, окруженный бредущими на работу инопланетянами. Даже столь временное соучастие в этой безысходности, вызвало у меня приступ мизантропии – пока ехал,  цены накрутил в два раза против обыкновения. Однако закупка оказалась на конкурсной основе, что оказалось сюрпризом. В гранд-фойе уже стояли полутораметровые ведуты маслом кисти придворного кунстмалера, стилизованные под петровские времена. Гм… Мои акварельные «империалы»** смотрелись рядом с этими монстрами едва ли не копеечными почтовыми марками. Я несколько приуныл.

В гранд-фойе явилась  «приёмочная комиссия». Только что организацию посещала государыня-мать. В  окошко видел, как её провожали. Похоже, обошлось без «выволочек», «люлей» и «пистонов», а потому все присутствующие находились в видимом хорошем настроении. Кроме меня. Но надежду, как обычно, умервщляют последней.

- К черту масло, – сказала некая статс-дама, глядя на колченогую фигуру Петра, в пьяном угаре обнимающего корму любимого ботика. Все с облегчением с ней согласились.

Ой, спасибочки, крмилица! Я смачно насчитал картинки по максимуму, грузанул услугами багетки, и получилось что-то около миллиона. В задумчивости почесал ухо, потом другое, но округлять не стал.

 По вопросу оплаты, назвали адрес и время.

…И вот стою я у обычной двери обычного питерского дома, находящегося аккурат посередине «Бермудского треугольника»***.  Кошками пахнет. Жму звонок. Открывает мужик, спрашивает, за каким хреном. Отвечаю, мол, художник я, за деньгами. Он в покатуху – дожили, чуваки с улицы приходят, и денег требуют. Однако крикнул внутрь – эй, народ, тут художник на пороге отирается, кто-нить в курсе? За дверью захлопали крылья, невесть откуда явилась бабулька, и приветливо так спрашивает:

- Акварелист?

- Ага, - радостно отвечаю.  И думаю, фига-се, даже фамилии не надо при такой профессии.

Зашёл. Смотрю - обстановка, как в бухгалтерии. Бабуля усадила меня подождать, а через пять минут вернулась с чёрным мусорным мешком в обнимку. Мешок пузатый такой, литров на 30 объёмом.

- Пересчитай, касатик, - говорит и улыбается.

Открыл мешок, а там  деньги пачками, перетянутые разноцветными резиночками. И номиналы, блин, - как на паперти собирали. Спасибо, монетками не отсыпали. Поковырялся в них минут пять, махнул рукой, и дал расписку, что я, Акварелист, получил весь причитающийся  гонорар за такие-то акварели.

…Не помню, как на улице оказался. Смотрю, вроде и дом не тот, куда входил.  А кругом солнце во всё небо, листва золотая, и прохожие, такие добрые-добрые. Чуток постоял, перекинул мешок с деньгами за плечо, и побрёл к ближайшему метро, тихонько напевая арию мельника из «Русалки» Даргомыжского.

Примечания:

*(лат.) собачьи какашки

**формат акварельного листа 22”х 30”(560мм х 760мм)

***одна из трактовок «Бермудского треугольника» в Петербурге: место, ограниченное по углам тремя церквями (Симеоновской, Пантелеймоновской, и Измайловским собором), на левобережье р. Фонтанки.

Послесловие:  Лимон этот я благополучно прос-ал, ввязавшись по уши в свой новый не акварельный проект. Год работы ушёл псу под хвост. Начался кризис, спонсоры отвалили, новых -   не нашёл.  Не верили в ликвидность задуманного.  И вновь синдром «пустых карманов», из которого меня вывела ещё одна «почти рождественская история». Но это уже другой рассказ.