Кофр.  

Месяца два назад, таки снёс на помойку свой старый кофр, уж больно он обтрепался. Чёрный в молодости , из толстенной кожи, который я купил аж в начале  90-го года прошлого столетия. Фотографы со стажем, должны помнить такие.

Служил он мне не для переноски фотопринадлежностей, и имел двойное назначение. В нём удобно было таскать на Невский акварельки в железных рамках со стеклом, а с Невского – деньги.

Буржуи, нахлынувшие после падения железного занавеса, платили за картинки валютой. Советские люди картинок не покупали. Как-то, нас пожалела сердобольная старушка: «Сыночки, что ж вы здесь стоите-то зря!» Бабуле невдомёк было, что цена самой дешёвой акварельки больше, чем её пенсия, а продавалось этих акварелек, по тем временам – немерянно.

Чернорыночный курс рубля к доллару был тогда 1 к 18-ти. А я, по лету, зарабатывал в неделю до 500 долларов. Сам не торговал, раз в неделю подвозил новую партию акварелек, и забирал деньги. Поскольку вся валютная круговерть тогда находилась вне закона, мы меняли заработанные акварельками доллары на рубли у мажоров. Наиболее распространённые номиналы, если помните, были 1, 3, 5, ну и 10 рублей. Бумажка в 25 рублей была неудобной роскошью, 50 рублей – раритетом, а сторублёвую купюру, большинство и в глаза не видывали. А теперь, представьте себе 500 долларов трёшками и пятёрками. Вот тут-то кофр был просто необходим.

Помню, когда я первый раз вывернул содержимое такого «кошелька» на диван при родителях, самовозникшая "минута молчания" растянулась минут на пять. Ещё помню, как покупал в Московском универмаге японский видеомагнитофон по цене отечественного автопрома. Когда расплачивался, кассу закрыли на полчаса, пока кассирша пересчитывала деньги, которые я по пачке доставал из кофра.

Для обмена валюты, далеко бегать было не надо. Тут же, на «Серебряных рядах»*,  в углу стояла картонная коробка от телевизора «Радуга». Читатели старшего поколения, думаю, могут представить её размеры. Коробка была забита пачками трёшек и пятёрок в банковских упаковках по сто штук в каждой. Иногда нам казалось, что она сама рожает деньги, потому как никогда не пустела. Заведовал коробкой мажор Писяев, симпатичный молодой парень, с лесгафтовским образованием.  Коробка стояла прямо на земле, и  мажор Писяев периодически пинал её ногой, как бы проверяя, сколько килограмм денег в ней прибавилось. 

Как то случился сюрприз, и вместо привычных трёшек и пятёрок, коробка родила 25-ти рублёвые банкноты, коими мажор Писяев и выдал мне «зарплату». Обычно, я просто сваливал в кофр деньги, считая только пачки. Но упаковка одной из них была разорвана, а четвертные, эт-те не трёшки. Что бы пересчитать, я взял пачку, да как-то неловко, и штук тридцать банкнот разлетелись по Невскому проспекту метров на пятнадцать.

Был солнечный весенний день. Фиолетовые бабочки, по 25 рублей каждая, весело порхали между пешеходами. Вы думаете, что-то произошло? Ничего, ровным счётом. Я не торопясь поднимал купюры с асфальта, а проходившие мимо люди не обращали на это ни какого внимания. Полный игнор! Видимо, для советского сознания, данное зрелище явилось артефактом до такой степени, что, эта часть визуальной информации была заблокирована.

Через некоторое время, кофр перестал исполнять функции кошелька. Появились обменники, валюта была легализована, и деньги стало удобней, да и выгодней, хранить в долларах. Ящик исчез, а мажор Писяев поменял профессию, и стал продавцом картинок. Но ещё долго, семья и коллеги по цеху, называли мой кофр – кошельком.

_____________________________

*«Серебряные ряды» - Невский, 31, что под Думой. Один из ареалов обитания уличных художников в те времена.

"Серебряные ряды" сейчас. Раньше галерея была не застеклена и свободна для доступа

Двадцать пять рублей.