«Глючный город».

Выставка акварелей  Константина Куземы в галерее «Ломоносов».

На выставке, открытой в галерее «Ломоносов», впервые представлена серия акварелей, темы которой прорывались и раньше в творчестве Константина Куземы, но лишь в последнее время оформились в нечто целое.   

Экспозиция развернута в четырех небольших залах, и насчитывает около сорока листов, значительная часть которых помечена 2012 годом. Составляющая основное содержание выставки соименная серия поддержана  работами прошлых лет, что весьма уместно  не только в смысле традиционной фрагментарной ретроспективы. Акварели 1990-х – начала 2000-х годов дают необходимый бэкграунд для восприятия самого «Глючного города», без чего  недоверчивый зритель, вероятно, склонен был бы счесть работы представленной серии безответственным произволом художника или даже баловством пресыщенного мэтра.

Видение Петра.

Масштабные акварели последних нескольких лет являют нам фантастические образы Петербурга. Безусловно, это не виды города, а фантасмагории, в которых соединяется то, что не может, казалось бы, встретиться ни в пространстве, ни во времени…«Видение Петра» с мреющим над водой городом, снящимся приземистым хаткам. «Призраки белых ночей» со сплетающимися в странном мороке абрисами всем известных достопримечательностей. «Есть город золотой», «Красный октябрь» и другие, где иногда в неожиданном порядке, без всякого «уважения к памятникам» компонуются в некое единое целое с детства знакомые архитектурные ансамбли. И уж совсем вольно художник обходится с прославленными петербургскими храмами, претерпевающими на его картинах удивительные превращения («Никола Морской. Трансформация», «Князь Владимир. Минута до старта», «Смольный собор. Открытый космос»).

Призраки Белых Ночей.

Сбивает ли это с толку? Нет. Потому что эти акварели не производят впечатления коллажей, слепленных из фрагментов видимой реальности. На картинах Куземы -  совсем другой город, это Петербург, настолько слившийся с сознанием живущего в нем художника, что он существует уже по иным законам - законам человеческой памяти, раздумий, мечтаний, подчиняется музыкальным, литературным, культурным ассоциациям автора (и соучаствующего зрителя).  

Думается, это погружение в фантастику – закономерное развитие живописи К. Куземы. Большой ошибкой было бы подозревать художника в трюкачестве или высокомерном пренебрежении к «тому, что есть на самом деле». «Глючный город», можно сказать,  представляет собой попытку достоверно отобразить объективно существующее взаимодействие внутреннего мира человека со средой, в которой он живет. Насколько удачно? Критерием суждения здесь может быть лишь убедительность и цельность живописного языка автора.  

А Кузема в этом смысле абсолютно убедителен. Если дать себе труд не торопясь всмотреться в его работы, то, поддаваясь отчетливому ритму цветовых пятен разной насыщенности и светоносности, перекличке линий, начинаешь воспринимать подобие зримой  мелодии, заложенной почти в каждом листе, и обладающей собственной жизнью.  И судя по некоторым «музыкальным» названиям, сам автор подразумевал возможность подобного прочтения.

При этом почти любая акварель дает простор для собственных ассоциаций и выдерживает нагрузку иными смыслами, необязательно подразумевавшимися художником.

 «Есть Город Золотой». Canon D major, fantastic version.

Например, сам Константин Кузема с удовольствием вспоминает, что разные зрители в акварели «Есть город золотой» (и более ранней ее версии «Семь холмов Петербурга») видели перекличку с Вечным городом, отождествляли с «холмами» важнейшие архитектурные доминанты Северной столицы, угадывали воплощенный в компоновке памятников символический намек на воинство, торговлю и духовную силу «ядра» Петербурга, не говоря уже о прямой отсылке к  песне-притче. Для  желающих продолжать цепочки ассоциаций даже само колористическое единство этого листа может обрести конкретное содержание: золотистое сияние зимнего солнца  и охристый отклик города на небесный свет роднят земное и горнее.

Глядя на работы, трудно решить, что более подталкивает художника к созданию таких потенциально многоуровневых образов – любимый Петербург или сама акварель, которая для Константина Куземы гораздо больше, чем просто техника, скорее, это уже мировоззрение. Такие прежние листы, как «Метро», «Полет над гнездом хрущевок», «Одиночество в большом городе» словно готовят зрителя к принятию того факта, что смысл в картинах этого автора не обязательно первичен, он может рождаться произвольно из внутренней логики живописи, близкой к абстрактной. И хотя бы отчасти, но  этот принцип прослеживается и в других, «сюжетных» акварелях на выставке.

Полёт над гнездом хрущёвок.

Здесь уместно будет упомянуть, что такие расхожие эпитеты акварели, как «легкая», «прозрачная», «текучая», создающие у обывателя представление об этой технике, как о чем-то эфемерном и расслабленном, хоть и применимы к работам Константина, но с некоторыми оговорками. Безусловно, среди достоинств его живописи можно назвать и чистоту цвета, и «сияние» листа,  и бархатистость заливок «по-сырому», в разной мере свойственные работам других акварелистов. Однако есть  одна редкая черта, переданная в живописи этого автора – напряженное балансирование на грани между собственным определенным замыслом и своеволием стихийной силы воды, распределяющей пигмент по бумаге. Это трудно достижимое качество работ Куземы очевидно ценителям акварели, но даже те, кто далек от специфики работы водяными красками, не могут не чувствовать эмоциональную насыщенность его листов, происходящую именно из диалога художника и акварели.

Пост.

Смольный собор. Открытый космос.

Осталось спросить себя, почему же представленный на выставке город все-таки назван «глючным»? Многих это слово заставляет подозревать художника в заигрывании с сегодняшним днем. Ведь сколько есть иных, возвышенных эпитетов, применимых к Петербургу! Однако человек, так долго пишущий этот город, вряд ли может относиться к нему с отстраненным благоговением туриста. Название как раз адекватно передает то впечатление, когда в знакомом донельзя мире вдруг, внезапно, проявляется нечто иное, и хочется моргнуть и удостовериться: а было ли оно на самом деле? Подобное чувство как раз испытываешь на выставке, переходя, например,  от вполне будничной акварели «Пост» с привычным обликом Смольного собора и бдящим рядом гаишником в канареечном жилете к захватывающей фантастической «Смольный собор. Открытый космос». И ловишь себя на мимолетной мысли: не приглючилась ли воплощенная в этой акварели тайная, ночная, пусть и придуманная, но несравненно более яркая ипостась этого памятника?

                                         Евгения Фурсикова, кандидат искусствоведения, руководитель группы  

                                         выставочного отдела ГК «Дворец конгрессов».

 Ссылки:

Фото с выставки

"Глючный Город"