в начало

к предыдущей части

...Поначалу мне всё это здорово нравилось. Я учился акварели, и мне за это ещё и недурно платили. И никакого начальства! Правда, последнее превратилось в иллюзию после того, как имел неосторожность купить машину. Первый же гаишник доказал мне обратное)). Кстати, машину водить то же сам научился, а «на права» сдал экстерном.

Надо сказать, что Володя уехал из России, а «синекура» с мастерской закончилась. Я перебрался работать домой, благо, площади новой квартиры позволяли.

«Вершиной» того периода стали «комбинированные» по технике работы, которые, правда, делались с тех же клише. Первоначально прописывал небо и удалённые планы «по-сырому» «холодными тонами. Затем, по мере высыхания бумаги, переходил к всё более ближним планам, усиливая при этом плотность тона. Эти переходы были особенно эффектны, когда исполнялись в пределах одного объекта. Создавалась иллюзия пространства и воздуха. Стремление к насыщенной деталировке привело меня к повторным смачиваниям рабочей поверхности листа, для прописи «по-сырому» деталей, которые не успел выполнить сразу. Тогда, кстати, и заметил богатые лессировочные свойства акварели, использование которых ещё более усилили свето-воздушо-пространственную среду. Фен занял прочное место в моём акварельном инструментарии. «Белое» выполнял в «обход» и снятием кистью по сырому слою. Для высветления и конкретизации деталей ближних планов, иногда применял и белый акварельный карандаш, впрочем, быстро от него отказался. 

______________________________

старые аналоговые фото акварелей

картинки кликабельны

Собор Св. Петра и Павла. 1994

Дворцовая набережная. 1994

Вид на Дворцовый мост. 1994

Стрелка Васильевского острова. 1994

Дворцовая площадь. 1994

_______________________________

Непосредственная работа над такой акварелью, в завмсимости от сложности сюжета, занимала до 16 часов в сутки. А планирование последовательности исполнения, начиналось с вечера предыдущего дня. Ночью мне снился весь процесс, и к утру в голове складывалась готовая «технологическая карта». В рассуждении «попить кофею», спалил не один чайник на кухне. Свисток приходилось снимать, что бы не разбудить ребёнка, а работа увлекала и требовала внимания. Форматы этих работ не превышали 30х40.

 Параллельно продолжал совершенствовать «скоростную» технику. Помимо оптимизации последовательности действий и быстроты исполнения, важным здесь было и понимание «логичности» степени упрощения деталей и объектов. Помню, в начале, я даже пытался детализировать фигурки на крыше Эрмитажа в форматах, не превышаюших 24 см в длину. Кстати, об Эрмитаже. Я первым на Невском запустил его  в «акварельное производство». Случилось это потому, что лихо научился тиражировать «макароны». Так у нас называли колонны Зимнего дворца. Из за их большого количества, многие предпочитали либо с ним не связываться, либо изображать его фрагментарно. «Дальние» колонны успевал вымывать кисточкой по непросохшему слою, а «вместо» ближних прописывал промежутки между ними. Отдельно стоит вспомнить и «Спас», неизменно пользующийся популярностью у туристов. Он долгое время стоял в лесах, открыток с него практически не было, и нам приходилось просто додумывать многие элементы. «Навороченность» архитектуры собора существенно замедляла работу. Спас, приносил мне самую обширную практику в «обобщении» и «упрощении»

Дворцовая площадь. 1994. "Жёлтая голландская бумага"

_____________________________

Экспериментировал и с цветом. Постепенно стало приходить понимание «роли» охры и серо-голубых смесей в исполнении Петербурга.

«Улица» и «сувенирный» городской пейзаж» по-прежнему оставались основным источником дохода. Становилось всё тоскливей изображать «арт-машину». К тому же, экономическая обстановка менялась для «уличных художников» не в лучшую сторону и десять долларов за картинку перестали быть сверх прибылью. Условия уличной торговли не позволяли существенно повышать цены. Уж и не говорю про разные отдельные сюрпризы правительства. Если «павловские» удалось избежать без существенных потерь, то Гайдар, например, «унес» с собою половину заработанного. «Практичным» я никогда не был.  

Случился и первый «творческий кризис». До той поры я полагал, что это высосанный из пальца анекдот в оправдание лентяям, поэтому, даже не сразу понял, что это такое.

Конечно, я находил время что- то писать и «вне» «парадного» города...

(продолжение)